Публикации » Шаржи, гибриды, коллажи. О национальном балете на чувашской сцене

10 февраля 2014 г.

Шаржи, гибриды, коллажи. О национальном балете на чувашской сцене

Выпуск №5-165/2014, Мир музыки

...А вакханалия продолжалась. Под пронзительный лязг дребезжащих костей и скулящий голос ветра на лесной поляне разворачивалась смертоносная пляска. Кого там только не было! Черти, бесы, бесчисленные божества загробного мира кружились в яростном вихре. Их длинные хвосты рассекали воздух подобно сотням хлестких плеток, зрачки ехидно прищуренных глаз сверкали в ночной темноте пугающими колдовскими огоньками, острые, будто наточенные рога, казалось, доходили до самых небес. Смертоносному урагану, сносящему на своем пути все до последней травинки, не было конца... 

Это одна из кульминационных картин балета Ф. Васильева «Сарпиге», поставленного в Чувашском государственном театре оперы и балета. Хотя премьера спектакля состоялась в апреле 2012 года, он по сей день впечатляет и манит зрителя «как в первый раз». Иначе и быть не может, ведь постановщиком хореографического шедевра стала заслуженная артистка России и Чувашии Е. Лемешевская. Великая кудесница балетного искусства давно известна российским театралам не только как превосходная, наделенная уникальным драматическим талантом солистка, но и как вдумчивый, неординарно мыслящий постановщик. Ее «Любовь-волшебница», навеянная испанскими темами М. де Фальи, «Нунча» на музыку К. Ламбова, а также ослепительное созвездие концертных номеров знают далеко за пределами республики.

Знаменитое произведение классика чувашской музыки Ф. Васильева привлекло внимание неспроста. В сложном XXI веке необходимо поддерживать, развивать и продвигать национальные традиции, но нельзя при этом забывать об особенностях современного зрительского восприятия. Спектакль «Сарпиге» с оглушительным успехом шел на сцене Чувашского театра оперы и балета в 1970 году, но эпохи непреодолимо мчатся вперед. В зале сидит другая публика, требующая новых постановочных средств. Возникает вопрос, как рассказать так, чтобы звучало актуально и прогрессивно. «С легкой руки» Лемешевской старинный сюжет Е. Никитина вмиг задышал свободно и трепетно.

Хореографическая речь балетмейстера полна причудливых оборотов, экстравагантных метафор и авторских афоризмов. Словно широкое узорчатое полотенце, развертывается на сцене красочное действо. В воздушный ковер кристальной, истинно европейской хореографии, подобно тонкой паутинке, вплетаются элементы чувашского танца. Костюмы артистов тоже пестрят национальными мотивами. Женские платья расписаны ярким орнаментом, головные уборы искусно обшиты бисером и множеством серебристых монет. На сцене торжествует ослепительный свет, струящийся по просторным кулисам, гладкому полу и рыжеватому заднику, выступающему стержневым компонентом сценографии. Заслуженный художник Чувашии, лауреат Государственной премии Чувашии В. Федоров создает настоящий этнический коллаж. Здесь и национальные символы, и древние чувашские письмена, и зарисовки народного быта. В основе композиции лежит всеохватное солнце, обнимающее бесконечными лучами каждую деталь красочного изображения.

Заводные игрища деревенской молодежи с изобилием задорных подскоков и прыжков сменяются плавными женскими хороводами, языческими обрядами и детскими прибаутками. Но вот на сцене появляются скромная Сарпиге (народная артистка Чувашии Т. Альпидовская) и отважный Сардиван (Д. Абрамов). Вскоре девушка и юноша вступят в трудную схватку с чертовщиной и навсегда избавят землю от ее зловещих проказ. Но это впереди, а пока дуэт героев пронизан лиризмом и теплотой. Движения непрерывным потоком перетекают одно в другое, вырастая в витиеватый рисунок. В образе Сарпиге угадываются черты знаменитой Жизели - та же полуокружность плеч, «выливающихся» в плавные потоки рук, тот же слегка наклоненный вперед корпус, та же поникшая голова и застенчивый взгляд. Девушка будто предчувствует напряженную борьбу за счастье.

Самым трогательным фрагментом диалога становится эпизод, когда Сардиван бережно покачивает возлюбленную на дуге деревянного коромысла. С помощью маленького штриха, как по мановению волшебной палочки, оно превращается в невесомую лодочку, катающую Сарпиге на мягких волнах нежного ветра. Или, быть может, это полумесяц, уносящий девушку в безоблачное небо? Оказывается, и трещотки - вовсе не трещотки, а множество золотистых солнышек. Не беда, что недавно они звенели в руках шумной детворы. Лемешевская мыслит не столько как балетмейстер, сколько как чуткий драматический режиссер, виртуозно играющий воображением зрителя.

Портреты нечистой силы решены в технике остроумного шаржа. Чего стоит тройка очаровательных чумазых чертенят, устраивающих в чаще леса хулиганские забавы! Их партия - сплошной характерный танец, построенный на озорных подскоках, комических позах, потешных дразнилках и шуточных гримасах. Не менее курьезно выглядит рогато-хвостатое войско, лениво выбирающееся на лунную поляну. Вместо того чтобы добросовестно нести адскую службу, стражи тьмы еле-еле волочат ноги, засыпая на ходу. Ни ожесточенная дробь ударных инструментов, ни свист деревянных духовых, ни оглушительные вопли медных, ни ласковые уговоры струнных не в состоянии взбодрить эту бравую армию. Богу смерти Эсреметю (В. Архипов) и его дочери Саххе (А. Абрамова) кое-как удается растормошить своих зевающих, безмятежно похрапывающих и посапывающих солдат.

Однако бесовщина еще «поддаст жару» и с лихвой проявит могучую силу. Впереди головокружительная погоня за влюбленными и жуткий круговорот ритуальных плясок, ассоциирующийся с балетом «Ночь на Лысой горе», поставленным ансамблем И. Моисеева на музыку М. Мусоргского. Энергичные взмахи рук, изощренные выверты колен и экзальтированные притопы делают зарисовки дьявольского царства зрелищными и самобытными. Мирный фон внезапно застилает черная пелена с силуэтами священных деревьев. Их стволы опоясаны разноцветной тесьмой. Голые ветви увязаны жертвенными лентами, мелькающими и на черных костюмах бесовщины.

Музыкальная редакция А. Стрельниковой превращает партитуру балета в лоскутное одеяло, удивляющее свежестью стилистического разнообразия. Из рокочущего, шипящего и бурлящего котла оркестровой ямы, подобно священному идолу, вырастает экзотический гибрид фолка, джаза и модерна. Дирижерская кисть заслуженного деятеля искусств Чувашии, лауреата Международного конкурса О. Нестеровой живописует колоритными, броскими мазками. Архаика и современность сливаются в уникальном синтезе, завораживая слух стремительностью темпов, упругостью ритмов, пряностью гармонических оборотов, богатством интонационных и тембровых перекличек и, конечно, пикантностью чувашской пентатоники.

...Но наступил долгожданный рассвет, а с ним под перезвоны голосистых колоколов развеялись тревоги и страхи. Остались лишь бездонные солнечные реки, омывающие берега маленькой деревушки, в которой произошел этот сказочный переполох...

Фото Валентина ГЛАДЫШЕВА 
Митина (Евсеева) Мария